За "своим батюшкой"
Одним из толчков к уходу людей от "мира" стали разговоры о неприятии введения государством ИНН (идентификационных номеров налогоплательщиков). Увлекла людей в общину безграничная вера в "своего батюшку" - что он все устроит, все у Бога вымолит, все будет хорошо. И по его слову "мужа не возьмем" распадались семьи, люди продавали квартиры, отдавая все деньги в общину. Плюс к этому люди рассчитывали на поддержку московского богача, который немало дал средств для поиска места жительства для общины, ее обустройства на новом месте, купил технику. Шел даже разговор о том, что богач построит там для общины целую улицу быстровозводимых современных домиков, удобных для жилья. Так что люди рассчитывали на спокойную и сытую жизнь в праведных трудах.
В Обдыре, отдаленном на сорок километров от ближайшего поселка Мещура, когда-то была колония - заключенные вырабатывали лес. Члены общины поселились в брошенных бараках, где когда-то жили заключенные. Электричества не было, зимними вечерами всем освещением были свечи. Но вот помощь от московского богача закончилась в первый же год  жизни на новом месте после появившихся у него разногласий с главой общины. Люди жили в постоянном труде: обустраивали здания, трудились на огороде, собирали и заготавливали грибы-ягоды. Время от времени привозили и закупленные на сбережения и пенсии продукты, в пищу шла пойманная рыба и подстреленная в лесу дичь. В Мещуре община купила дом, чтобы здесь зиму жили увезенные из Уржума дети, которые посещали местную школу. Но потом община стала все более изолироваться от окружающего мира, и дети перешли на "домашнее обучение".
В затвор
В самом начале существования общины в Обдыр приезжал епископ Сыктывкарский Питирим со священниками. Служили молебен об умножении любви и искоренинии всякой злобы. Владыка Питирим обратился с проповедью, в которой призывал хранить верность Русской Православной Церкви и Святейшему Патриарху, а не искать всякие знаки в штрих-кодах и ИНН. В последние годы жизни общины это было уже вряд ли возможно.
Условия для жизни, как пришлось услышать от тех, кто покинул общину, были тяжелые и в первые пять лет жизни в Обдыре, а с 2009 года "стало тяжелей и тяжелей".  В этот год было принято решение "уйти в затвор".  А. Кожевников постоянно говорил, что все в мире уже идет к тому, что когда появится антихрист, все люди его приняли почти что как спасителя, приводил различные примеры. В то же время в общине, которую уже стали покидать первые разочаровавшиеся, появились настроения: мы уехали из мира, но живем по сути в том же миру, пользуемся и деньгами, и документами, ездим за продуктами, мы просто поменяли условия жизни на более тяжелые - в чем смысл нашего отъезда? Чувствуя формирование такого общественного мнения, глава общины объявил: да, действительно, теперь мы должны совершить свой шаг, мы должны отказаться от всех документов - и паспортов, и пенсий - всего-всего в знак того, что мы не согласны с тем, как живет мир, который сейчас приучают к поклонению «антихристову духу». Люди согласились и подписали исповедание об этом. Исповедание это представители общины возили и в Сыктывкарскую епархию - А. Кожевников надеялся, что владыка Питирим даст свое благословление. Но тот, предвидя будущее общины, отказал, пояснив коротко: я не могу благословить людей умирать с голоду. 
В тот же год сам глава общины стал все больше переходить под влияние своего "администратора" - женщины, много лет ранее работавшей в психбольнице, и ее сына (дочь ее сбежала из общины в том  году). 
- Понимаете, когда мы в Уржуме были духовными чадами одного батюшки, друг друга видели каждый день, улыбались... все было хорошо, - услышал я такое объяснение. - А когда мы оказались тесно сплоченными на замкнутой территории, стали замечать друг в друге какую-то зависть, пошли распри. Батюшке в этих условиях было очень трудно, но у него получалось до 2009 года беречь мир и добрые отношения меж людьми, он умел примирить всех. Но когда эти люди стали иметь на него влияние – все пошло по-другому, на первое место были поставлены их семья и батюшка, а все остальные стали как бы рабочими. Появилась жесткость в отношении людей. При общей любви к Богу любви друг к другу уже не было.
О последней поездке "в мир" всем в общине даже не сообщили - "первостепенные" члены общины закупили на имеющиеся деньги себе мешки съестных припасов. Когда они заносили к себе эти мешки, остальные спросили: а как же мы  (у некоторых еще были деньги, накопившиеся на счете детские пособия)? Им ответили: больше поездок уже не будет. Ружье больше не использовалось для добывания дичи к столу - глава общины объяснил, что коли они отказались от документов, ружье теперь у них только для самообороны.
Дом-крепость
Священник стал делить семьи - женщин с детьми брал в свое более укрепленное здание, а тех, кому не очень-то доверял, оставлял в другом бараке. Этот укрепленный одноэтажный длинный барак (который и сгорел 15 марта) был разделен на восемь "квартир", к нему была пристроена кухня, помещения с колодцем, большой ямой для хранения заготовок и овощей, дровяник, баня, туалет - все вкруговую с двориком посередине. Вокруг стоял забор, и получилась как бы крепость с решетками на окнах, в которой община смогла бы, по словам священника, «оберечь» детей и остальных ее жителей на тот случай, если их попробуют изъять оттуда силой. Приезжали в Обдыр родственники тех, кто находился в общине - их родных не выпустили увидеться. Пришедшие письма глава общины показывал  и говорил: бросай в огонь.
«Крепость», действительно,  однажды выдержала оборону. В августе 2010 года часа в 4 утра поднявшиеся уже по свету на работу ее жители увидели в своем дворе сотрудников милиции и судебных приставов, вероятно, собирающихся изъять отсюда детей (они оставались в двух семьях). Перебравшись через забор, они уже открыли ворота, сделали попытку сорвать решетку с окна, привязав тросом ее к машине. Сын «администратора» сделал предупредительный выстрел из ружья – те прекратили свои действия и уехали, ничего не добившись. После такого члены общины стали выходить за ворота только в сопровождении этого «человека с ружьем». Глава общины говорил, что теперь чуть ли не весь мир ополчился на них: и сатанисты, и спецслужбы – и все только и ждут, чтобы они сдались. Людям постоянно внушалось, что если их заполучат в свои руки те, кто приедет за ними в следующий раз, то членов общины «накачают психотропными препаратами, поместят в психушку и будут показывать по телевизору». При этом рядовые члены общины были доведены до крайней степени истощения – при постоянном труде ели скудно один раз в сутки в 8 часов вечера. Умер один ослабевший мужчина – когда его раздели, чтобы обмывать, увидели не тело, а кости, обтянутые кожей. 
Последний день
Что произошло в Обдыре 15 марта – несчастный случай или самосожжение, попробует дать ответ идущее следствие. Живущий не так далеко от общины охотник, который содержит там гостевой домик для приезжающих на рыбалку-охоту состоятельных людей, сообщил: в последние дни перед пожаром он не видел дыма из труб – община не топила печи (хотя чтобы согреть в холода ветхое помещение, их топили до трех раз в сутки). На вопрос о возможности самосожжения одни из тех, кто покинул последними общину, ответят полным отрицанием. Другие скажут, что главой общины реально обсуждалась возможность того, что если жилище кто-то будет штурмовать, то ее члены соберутся в маленьком пристрое для исповедей рядом с домовой церковью, в которую была оборудована восьмая «квартира». Подполье под этим помещением было все заставлено большим количеством горючего… 
Вернувшиеся из общины, с кем удалось поговорить, при всем пережитом ими очень бы не хотели очернения имени священника, за которым поехали в общину. Вспоминая время до отъезда в общину, они говорят, что А. Кожевников был хорошим пастырем, к которому приезжали люди даже из других районов, надеясь, что его искренняя вера поможет совершить чудо. Но вот попробовав властвовать, он сам в итоге подпал под власть других людей... Некоторые уверены, что сама идея уехать из Уржума была внушена ему той бывшей работницей психбольницы. Не так давно, просматривая сайт Сыктывкарской епархии, одна из вернувшихся из общины женщин наткнулась на слова владыки Питирима о том, что священник может дать человеку совет, как лучше поступить, чтобы спасти свою душу. Но если он начинает приказывать или требовать каких-то жертв – от такого священника надо бежать.
О. Суслопаров

Источник: "Кировская искра", №51 от 26 апреля 2014